В Одессе начались судебные слушания по резонансному уголовному делу, связанному с крушением пассажирского самолета Ан-24 В Донецке
Обвиняемым по делу проходит 35-летний Сергей Мелашенко — командир того самого злосчастного лайнера компании «Южные авиалинии», который 13 февраля потерпел аварию под Донецком. На его борту находились, по данным следствия, 52 человека — в основном, футбольные болельщики, направлявшиеся чартерным рейсом на матч Лиги чемпионов между донецким «Шахтером» и дортмундской «Боруссией». Пятеро пассажиров погибли, еще двадцать шесть получили телесные повреждения различной степени тяжести.
Комиссия, расследовавшая обстоятельства аварии, в качестве основной причины крушения самолета назвала ошибку пилота. На этом основании командира авиалайнера обвиняют в преступлении, предусмотренном статьей 276 Уголовного Кодекса Украины «Нарушение правил безопасности движения воздушного транспорта, повлекшее гибель людей». Ему грозит лишение свободы на срок от пяти до десяти лет. Сергей Мелашенко категорически не согласен с таким выводом и заявляет, что в случившемся не виновен. Считает, что основное — не «найти крайнего», а действительно разобраться в происшедшем и принять меры по недопущению подобного в дальнейшем.
*Сергей Мелашенко категорически не согласен с обвинениями в свой адрес. Главное, по его мнению, — разобраться в том, что действительно случилось
Досудебное расследование проводила донецкая транспортная милиция, в конце августа направившая материалы производства с обвинительным актом в Ясиноватский районный суд. По ходатайству обвиняемого и потерпевших коллегия судей Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел передала дело из Донецкой области в Киевский райсуд Одессы. С учетом того, что все — и обвиняемый, и потерпевшие, и большинство свидетелей — одесситы. Теперь каждый из них может участвовать в судебном следствии, давать показания.
По словам Маргариты Бутенко, вдовы одного из пяти погибших — Сергея Бутенко, ее и несовершеннолетнего сына даже не пригласили в качестве потерпевших.
— Притом, что на сегодняшний день общеизвестно: моего десятилетнего Тиму спас летчик-стажер Клим Куликов, о чем неоднократно писали в СМИ, — возмущена Маргарита. — Сынишка своими глазами видел все эти ужасы: своего мертвого отца, а также тела других погибших… Нет статуса потерпевшей и у жены погибшего Грушевича.
(Уже позже заплаканные женщины спрашивали в зале судебного заседания, почему их, потерявших мужей в авиакатастрофе, следствие не признало потерпевшими. Судья вопросительно смотрела на прокурора, а тот просто пожимал плечами.)
Многие обмениваются информацией касательно так называемых страховых выплат. Оказывается, семьи погибших получили по 100 тысяч гривен от государства и «Южных авиалиний», а вот страховщики о своих обязательствах «забыли».
— Страховая компания «Гута Украина» нарочно затягивает время, — убежден один из адвокатов, представляющий интересы своих доверителей. — По имеющейся информации, юристы вышеупомянутой фирмы озабочены одним: каким образом избежать выплаты страховки. Потому все потерпевшие в ближайшее время намерены обратиться в суд с исковыми требованиями, чтобы принудительно взыскать положенные суммы со страховщика.
Представитель донецкой транспортной прокуратуры Эдуард Долотов, курировавший досудебное расследование, зачитал обвинительный акт. Из довольно-таки продолжительной речи явствует: командир корабля Мелашенко виновен. Прежде всего в преступной халатности. В некомпетентности. В том, что у него было мало часов налета… Цитаты из обвинения: «Самолет вылетел в рейс без инструктора», «Самолет оказался перегружен более чем на полторы тонны сверх положенной 21,8 тонны»… Сразу и не поймешь, в чем же конкретно обвиняется пилот, а в чем — сама авиакомпания.
— В этом деле, к сожалению, больше вопросов, нежели ответов, — объясняет «ФАКТАМ» адвокат пилота Инна Мажеру. — По мнению специалистов, имеется значительное количество фактических нестыковок и «странностей», что недопустимо в уголовном производстве.
При ознакомлении в суде с материалами уголовного дела оказалось, что из него таинственным образом исчезли графики расшифровки «черного ящика» (система регистрации режимов полета. — Авт.) самолета. На мое устное замечание о том, что стороной обвинения не предоставлены расшифровки и сторона защиты не смогла с ними ознакомиться, суд не отреагировал.
С самой расшифровкой «черного ящика» — полная неразбериха. Если во всех странах такие записи обрабатывают один-два дня, то в нашем случае — уже два месяца.
От адвокатов расшифровки скрывали до последнего дня. После обнаружения нами разницы в показаниях приборной и истинной скорости графики… вообще исчезли. Прямо из тома № 19 уголовного дела, где ранее находились. Соответственно, в суд они не представлены. Почему?
На сегодняшний день так и не установлено точно, сколько людей летело в самолете, в обвинительном акте этот вопрос умалчивается. Каким же образом стороной обвинения рассчитана взлетная масса авиалайнера, если при расчетах учитывается вес каждого пассажира?
Далее. В день трагедии, 13 февраля 2013 года, работниками милиции были написаны и зарегистрированы в Едином реестре досудебных расследований два рапорта о произошедшей авиакатастрофе. Оба документа имеются в материалах уголовного дела, представленных суду. В рапортах установлено точное время авиакатастрофы — 18 часов 16 минут по местному времени.
Как так получилось, что при внесении сведений из данных рапортов в Единый реестр в тот же день время авиакатастрофы изменилось на 18 часов 10 минут? Куда исчезли еще шесть минут?
За такое время самолет Ан-24 пролетает 30 километров. Почему это так важно?
Сторона обвинения справедливо отмечает: «Катастрофические, форс-мажорные, нарастающие явления резкой потери скорости самолетом Ан-24 развились на расстоянии одного километра до торца взлетно-посадочной полосы». Один километр данный тип самолета пролетает в среднем за десять секунд. Именно столько было в распоряжении пилота, чтобы отреагировать на аварийную ситуацию, дать команду о переходе работы двигателей на взлетный режим, провести активное пилотирование по выведению самолета в горизонтальное положение из внезапно возникшего правого крена в 58 градусов. И на все это — только десять секунд!
Сергею Мелашенко удалось, казалось бы, невозможное — правильно отреагировать на форс-мажор и вывести самолет из смертельного крена. Затем непреодолимая сила снова наклонила авиамашину вправо, уже на 48 градусов. Пилот боролся изо всех сил. Самолет задел левым крылом метеовышку, после чего правым сильно ударился о землю. Штурвалом Мелашенко сломало руку, однако он продолжал выводить корабль в горизонтальное положение. У него получилось оторвать самолет от земли и совершить жесткую посадку с креном не более 12 градусов. Если бы этот маневр не удался, то судить было бы некого…
Что произошло с самолетом в эти последние десять секунд, так и осталось невыясненным. На мой запрос с просьбой предоставить координаты квалифицированных экспертов в области расследования авиакатастроф Министерство юстиции ответило, что таких экспертов и экспертных учреждений в Украине нет. Мне посоветовали обратиться к специалистам Национального бюро расследования авиационных событий и происшествий (НБР). Там, в свою очередь, ответили: в соответствии с положениями Воздушного кодекса Украины нельзя использовать материалы расследования НБР для установления чьей бы то ни было вины. Соответственно, нельзя привлекать для этих целей работников бюро расследований. Однако все уголовное дело против пилота Мелашенко основано именно на материалах расследования НБР!
Подсудимому, который внимательно слушал все происходившее в зале, обещают предоставить слово уже на следующем судебном заседании.
Автор: Александр ЛЕВИТ