Летчик первого класса, кавалер ордена Богдана Хмельницкого
Иван Полихун рассказал о фронтовых буднях вертолетчиков, о написанных кровью
инструкциях и о том, почему летчикам все завидуют.
Июль 2014-го. Пять утра. Тревожный сон авиаторов прервала рация: «Семьдесятдевятку накрыли «Грады» с территории России! Надо забрать раненых!» Уже через несколько минут экипаж во главе с подполковником Иваном Полихуном - в полной боевой готовности. На предельно малой высоте, не включая прожекторы, вертолет мчится на спасение. Подлетев к нужной точке, экипаж понимает: стрельба не прекращается, а прилететь еще раз вряд ли получится. Надо грузить всех раненых за один раз, понимают вертолетчики. Многие десантники в крайне тяжелом состоянии, счет идет на часы. Не выключая двигателей, начинают оперативно грузить раненых ребят. «Этого надо срочно оперировать, и этого надо вывезти», - добавляет фельдшер. Один за другим на борт вертолета загрузили 28 человек. Это и сложные тяжелораненые под капельницами, и с ранениями рук и ног... Экипажу еще не приходилось перевозить такое количество бойцов. Из-за перегрузки вертолет не хотел лететь, да еще и жара. Холодный пот стекал по спине, когда перелетали через опасные участки. Получилось! Довезли! А уже через несколько часов прозвучала еще одна команда на боевой вылет. Потом еще...
Подобных историй летом 2014-го было немало. Экипаж нередко выполнял по семь-восемь вылетов в день. Тогда спать приходилось всего несколько часов в сутки. Работали и днем, и ночью, в любую погоду. Эвакуировали раненых, доставляли оружие, боеприпасы, еду и воду нашим подразделениям. Забрасывали в тыл врага группы для выполнения специальных задач. Вертолет практически никогда не отдыхал. К Ивану часто подходят воины со словами: «О! Летчик! Вы мне жизнь спасли!»
Иван Евгеньевич - летчик первого класса, кавалер ордена Богдана Хмельницкого, имеет более 2500 часов налета. Он, сын авиатора, детство провел в военных городках на территории Венгрии, Грузии, Дальнего Востока, в других уголках бывшего Советского Союза и твердо решил, что продолжит военную династию.
Первая длительная ротация Ивана на фронт состоялась сразу после возвращения из миротворческой миссии. В мае 2014-го он прилетел из Африки. Десять дней на отдых - и вперед!
- Я был готов и к интенсивности полетов, и к безумному цоканью пуль по вертолету. Нас этому учили. Надо лететь ночью? Летим! Надо рано утром? Летим! Нормой стали семь-восемь часов в сутки в воздухе. Я никогда не сомневался ни в одном летчике, а они показывали, без преувеличения, высший пилотаж. За все время я не слышал ни одного отказа, даже если нас ждала большая опасность. Много бортов возвращались с пробоинами. Бывало, летишь и слышишь цоканье. Спрашиваешь экипаж: «Все живы?» - и летишь дальше.
Вряд ли когда-нибудь вертолетчик Иван Полихун сможет забыть августовский день, когда враг обстрелял борт, который работал в паре с его вертолетом, и бригада потеряла летчика-штурмана. В тот день экипажи ночевали в одной палатке, а утром все вместе пили кофе. Утро тогда оказалось довольно необычным: до девяти часов была тишина. Авиаторы успели пообщаться, спокойно позавтракать. А потом - вылет за вылетом.
- Мы тогда по очереди летали к Саур-Могиле. То мой экипаж, то Владимира Шлюхарчука. Но уже к вечеру враг выследил и обстрелял вертолет коллеги. Володя сразу передал: «Туда не летите!» К сожалению, после того случая погиб Дмитрий Арциленко, летчик-штурман. В тяжелом состоянии его эвакуировали в госпиталь, прооперировали. Мы все верили в лучшее, но, к сожалению... На следующее утро после этого случая мы снова полетели. А как же иначе? Такая у нас работа.
Поскольку в фронтовых условиях не всегда на месте были инженеры, экипажу приходилось самостоятельно ремонтировать вертолет.
- Однажды, когда мы дежурили у полевого госпиталя, у вертолета сгорел вспомогательный двигатель. Он просто не выдержал огромного количества запусков. А без него подняться в небо никак нельзя. Нам утром привезли новый двигатель, мы втроем его максимально быстро установили и в тот же день улетели, чтобы забрать раненых. Нагрузка на технику была колоссальная. Да и мы рисковали. После того как враг начал применять ПЗРК, перешли на предельно малые высоты. Это даже не десять метров, а всего три-пять. На самом деле это очень опасный вид полета, ведь можно зацепиться, залететь в провода...
Летчик говорит, что экипаж старался никогда не лететь без груза. При первой же возможности забегали в магазин и загружали вертолет печеньем, сигаретами, бритвами, водой. Тем более что так далеко волонтеры часто не заезжали. Именно поэтому бойцы воспринимали авиаторов как людей с "Большой земли" и часто делали заказы.
- Взаимопомощь была всегда. Летчики постоянно выручали друг друга. Например, бывали ситуации, когда есть раненые, а ты не успеваешь их забрать, потому что задержался в другом месте. Товарищ всегда полетит вместо тебя. То есть, работали все вместе. Конечно, летное братство существовало всегда, но после событий 2014-го мы стали еще более сплоченными.
Офицер говорит, что нынешние события заставили его многое переосмыслить.
- Летные инструкции написаны грамотно, потому что они написаны кровью. Но все-таки тактика действий обновилась. Мой тесть, также вертолетчик, воевал в Афганистане. Он рассказывал, что там на 70 километров был только один аул, откуда могли подбить машину. А во время полетов на Донбассе вертолет могли «снять» с любого окна. Именно поэтому мы постоянно меняли маршруты полетов. Чтобы забрать раненого, летели по одному маршруту, а возвращались по-другому. Бывало и так, что даже руководству говоришь одно, а делаешь другое. Нет, доверие у нас было , но связь могла подвести, переговоры могли прослушивать.
По условиям Минских договоренностей, армейская авиация Сухопутных войск Вооруженных Сил Украины не осуществляет боевых вылетов с применением оружия. Однако работы для летчиков хватает.
- Это прежде всего боевые дежурства в системе противовоздушной обороны. Для «восьмерок» (Ми-8) вообще мало что изменилось, вертолеты постоянно в работе и сейчас: раненых вывозят, доставляют воду, продукты, медикаменты, врачей. Много работы сегодня и в пункте постоянной дислокации. Сейчас активно готовим молодежь. Я очень радуюсь, когда вижу, что у молодых пилотов, как у нас, старшего поколения, горят глаза от увлечения своим делом.
- Ну что, теперь-то вы поняли, почему летчикам все завидуют? - спрашивает пилот и гордо добавляет, что его сын также мечтательно поглядывает на вертолеты.
