Половину из чуть более сотни часов за этот год лейтенант
Константин И. налетал на Донбассе
«Война началась, когда я был курсантом, учился на втором курсе ... Недалеко возле университета был аэродром. Ежедневно мы видели, как вертолеты возили раненых, как они осторожно заходили на посадку, максимально быстро мчались назад ... Именно тогда я понял, насколько ответственную, но одновременно благородную профессию выбрал»
Константин хотел поскорее стать полезным армии. Поэтому не просто смотрел на полеты будущих коллег, но и тщательно готовился к самостоятельным вылетам. Уже через два месяца после выпуска юный офицер полетел выполнять задачи в район боевых действий, первым из однокурсников. 23-летний парень был самым молодым авиатором на фронте.
- Летчик должен знать все по максимуму. Это и физика, и химия, математика, а также психология и история ... Теория в авиации не менее важна, чем практика. Никогда не знаешь, что именно тебе понадобится, ситуации бывают разными ... - рассуждает Константин.
- Попав на восток страны, понял, что зубрил теорию не зря. Даже та же психология, к которой мы немного скептически относились в университете, пригодилась, ведь вертолётчикам часто приходится работать с людьми, местным населением. Мы часто приземлялись в местах, где были по-разному настроенные люди, и нужно было найти с ними общий язык.
Задачи на фронте у юного лейтенанта были не менее серьезными, чем у опытных подполковников. «Скидка на возраст на фронте не предвидится», - шутит парень.
- Эвакуировали раненых, выполняли разного типа разведку, перевозили десантников ... Помню, как впервые залетели в район АТО. Была ночь, напряженная тишина, все молчат, радио молчит, все световые сигналы выключены. Летим, а тут вдруг кто-то подскакивает, а затем садится со словами: «А нет, показалось». Летим дальше, а тут ... что-то падает в вертолете. Все сразу на нервах, проверяют приборы, смотрят друг на друга ... Но такая нервозность была только в первые вылеты, потом все привыкли, и стало значительно спокойнее, - вспоминает Константин.
Общее количество спасенных раненых лейтенант не подсчитывал. Говорит, что за один полет эвакуировали по 5-6 человек, из них один или два могли быть в критическом состоянии.
- Полеты на спасение людей - одни из самых ответственных. Нужно лететь максимально осторожно, ведь люди могут быть после операций, в критическом состоянии. И при этом нужно лететь максимально быстро. Медик забегает в кабину и кричит: «Ребята, давайте быстрее, времени мало» Начинаешь лететь настолько быстро, насколько это позволяет сама машина. Снижаешься, чтобы враг не заметил, вертолет начинает трясти. Медики говорят: «Не трясите, а не довезем» Соответственно не остается ничего другого, как на свой страх и риск набирать высоту. Ты понимаешь, либо пан, либо пропал, и думаешь только о том, чтобы раненым ребятам было легче. На самом деле такие полеты не только физически, но и морально непростые. Трудно смотреть на ребят: кому-то руку оторвало, у кого-то пол тела нет ... Но когда позже узнаешь, что тяжелый ранен выжил, это вдохновляет на дальнейшую работу,
«А медики не боялись с таким молодым пилотом летать?» - спрашиваю офицера.
- А разве молодость - это какой-то изъян? В воздухе все звания уравниваются.
Говорят, что у каждого летчика свой почерк. Это трудно объяснить словами, это можно почувствовать только в небе. Мне было очень приятно, когда отмечали, что с нашим экипажем летать комфортно. Так же и у каждого вертолета есть своя душа. Абсолютно одинаковые борта с одинаковыми агрегатами могут вести себя по-разному. Возможно, именно поэтому мы и даем своим бортам имена, ценим их, бережем, разговариваем с ними. На фронте я летал на своем любимце - борту с именем «Солнышко». Я всегда перед полетом приходил его погладить, похлопать ... Несколько раз этого не сделал, и было несладко ...
Лейтенант делится, что интенсивность полета на фронте очень высока. Вылетаешь в четыре-пять утра, а вернуться можешь полуночи. Экипаж могли поднять в любое время.
- На самом деле даже такое банальное, на первый взгляд, задача, как перевозка личного состава, во фронтовом небе крайне опасно. Полеты часто происходили в трех километрах от вражеских позиций. Для летательных аппаратов - это критическое расстояние, особенно летом. С воздуха практически ничего не видно, враг может спрятаться в лесополосе или в складках местности.
Константин рассказывает, что у молодых летчиков есть два «пунктики» - полет над альма-матер и над родительским домом.
- Я из совершенно обычной семьи. Папа - водитель, мама - медсестра. Когда я подростком говорил, что хочу стать летчиком, они думали, что это юношеский максимализм. Но в пятом классе я пошел в гимназию с военным уклоном, где офицером-воспитателем был бывший летчик Войтенко, затем поступил в военный лицей имени Ивана Богуна. Тогда родители спрашивали: «Зачем оно тебе надо, сынок?» Ответил: «Как зачем? Чтобы военным летчиком стать! "Когда поступал в ХНУВС, вопросов уже не возникало. Я еще в юности пережил разлуку с домом, но когда пролетаю над родным домом, чувствую особое волнение и еще раз убеждаюсь, что выбрал лучшую профессию ... - признается молодой летчик .
PS. Сейчас лейтенант ждет назначение на должность штурмана звена.
