«Новый Регион»: Александр, напомните, что произошло 4 марта 2004 года.
Александр Казанцев: Накануне, 3 марта, мы вылетели из аэропорта Борисполь на грузовом самолете Ил-76 ТД авиакомпании «Азов-Авиа» по маршруту Борисполь – Анкара – Баку – Кабул. В аэропорту г. Анкара мы загрузились, это были строительные материалы для доставки в Кабул. В аэропорту г. Баку была выполнена техническая посадка для дозаправки. 4 марта рано утром экипаж, которым я руководил, приступил к осуществлению взлета в аэропорту Бина г. Баку. В процессе набора высоты произошла авиакатастрофа, в результате которой 3 из 7 человек погибло.
«Н.Р.»: Выживших членов экипажа госпитализировали в больницу Азербайджана?
А.К.: Да, нас доставили в поселок Сабучи, там находилась пригородная больница. Врачи лечили нас практически на благотворительных началах, потому что никаких средств на наше лечение Украиной выделено не было: ни авиакомпанией, которой принадлежал самолет и на которую работал экипаж, ни Укравиатрансом. То есть, с апреля, когда я остался один, а остальные члены экипажа выписались и уехали домой, я существовал только на средства моих коллег – изредка прилетающих летчиков. Все лечение осуществлялось в гуманитарном порядке врачами госпиталя. Стоял вопрос об ампутации ноги, травма головы была тяжелая, поломаны ребра. Нужна была еще одна операция, но сделать ее возможности не было. Моя инвалидность на сегодняшний день – это следствие не сделанной вовремя операции.
«Н.Р».: Но на тот момент уже проходило расследование авиакатастрофы украинского самолета, наверняка, там находились руководители «Азов-Авиа», Укравиатранса. Они не смогли организовать вам квалифицированную медицинскую помощь?
А.К.: Члены комиссии уже на второй день были в Баку, это были представители и Укравиатранса, и авиакомпании, в которой я работал. Никакой помощи мне оказано не было. Наоборот, все делалось для того, чтобы усугубить мое положение.
«Н.Р».: В результате расследования авиакатастрофы виновные были установлены?
А.К.: Обвинение строилось на основании отчета Межгосударственного Авиационного комитета и Укравиатранса. Дело было передано в Азербайджанский суд по тяжким видам преступления, процесс тянулся до августа 2004 года. Состояние моего здоровья было тяжелое, происходящее воспринималось с трудом. При этом мои коллеги, которые остались в живых (на тот момент их уже выписали из больницы) судом допрошены не были, несмотря на требования судьи прибыть в зал заседаний. Поэтому восстановить реальную картину происшествия, по моему мнению, суд не мог. Второй пилот, который имел сфальсифицированное разрешение на выполнение полетов на самолете Ил-76 (это доказано расследованием МАК), был признан потерпевшим, двое других выживших – свидетелями. Повторюсь, в зал заседаний они не явились, статус свидетелей и потерпевшего получили заочно. В качестве единственного обвиняемого выступал командир экипажа, то есть я. Ключевой фигурой стал на то время депутат Верховной Рады, глава временной комиссии по выводу из кризиса украинской авиации господин Анатолий Левин. На второй день после катастрофы, находясь рядом с моей больничной койкой, он заявил, что дал задание чиновникам Укравиатранса возложить всю вину на командира воздушного судна. Несмотря на давление заинтересованных лиц, мои действия были расценены судом как преступление по неосторожности, мне дали 3 года условно. При этом меня не лишили возможности занимать должность командира экипажа воздушного судна, во многом это заслуга украинского омбудсмена Нины Карпачевой, которая подключилась к моей защите.
«Н.Р».: Вы согласились с решением Азербайджанского суда?
А.К.: На тот момент мне ничего другого не оставалось: я был в чужой стране, без средств к существованию, состояние здоровья не позволяло реально оценивать обстановку, требовалось дополнительное лечение. Сложный апелляционный процесс требовал сил и средств. На суде были затронуты «тонкие» вопросы, связанные с фальсификациями документов, техническим состоянием самолета, мне угрожали. Я даже составил своего рода завещание, где написал, что мою внезапную смерть могли организовать определенные люди. Апелляция мною подана не была, нужно было уезжать домой, не до того было в тот момент. Только вернувшись на Украину, где мои близкие, друзья, я стал прикладывать все усилия, чтобы восстановить справедливость.
Н.Р. Что же, по вашему мнению, привело к авиакатастрофе?
А.К.: Безаварийная летная работа слагается из трех составляющих: это надежная, исправная авиационная техника, профессиональный экипаж и условия, в которых работает этот экипаж, включая отдых, питание и прочее обеспечение. Именно комплекс этих факторов обеспечивает безаварийную летную работу. В моем случае просто не было шансов остаться в живых, потому что ни одной из составляющих выдержано не было.
«Н.Р.»: Сейчас Вы пытаетесь восстановить справедливость?
А.К.: Да, спустя почти два года я подал в суд на авиакомпанию, в которой работал, доказываю, что мои трудовые права были нарушены, пытаюсь взыскать с «Азов-Авиа» моральный ущерб. Третьими лицами по делу, которое рассматривает Голосеевский суд, выступают и Министерство обороны Украины, и Украиватранс, и Межгосударственный Авиационный комитет, и Авиаремонтное предприятие «УРАРП». Почти десяток третьих лиц в деле, я надеюсь, что все они перейдут в разряд ответчиков.
Новый Регион – Киев, Алексей Коваленко
